Этические принципы в эпоху инноваций
Современная медицина активно внедряет технологии, еще недавно казавшиеся уделом фантастики: искусственный интеллект, дистанционное консультирование, генная коррекция и криоконсервация репродуктивных клеток. Эти инновации поднимают острые вопросы о соответствии моральным нормам. Где пролегает черта этической приемлемости, когда машинные алгоритмы ассистируют врачам, а решения о деторождении откладываются? Какова роль осознанного согласия в формировании этической базы современной врачебной практики? Вправе ли пациент отвергнуть предложенное лечение, даже если это угрожает его жизни?
Эти и другие сложные дилеммы рассмотрела доктор философских наук, руководитель Института гуманитарных наук Пироговского университета, Елена Георгиевна Гребенщикова.
Насколько этично применение искусственного интеллекта в диагностике и лечении?
Использование ИИ в медицине является этичным при условии строгого соблюдения моральных норм, гарантирующих защиту интересов и прав пациентов. Это касается не только традиционных биоэтических принципов, но и новых правил, учитывающих особенности взаимодействия человека с высокотехнологичными системами. В настоящее время активно разрабатываются этические кодексы для медицинского ИИ, которые со временем интегрируются в медицинскую деонтологию. Главная цель — обеспечение не просто помощи, а высококачественной медицинской услуги.
Может ли телемедицина оказаться неэтичной?
Телемедицина сама по себе не несет этических угроз, поскольку ее основная функция — устранение географических барьеров между медицинскими специалистами и пациентами. Это лишь изменение формата общения, но не его сути. Нарушения этических норм возможны как при очном, так и при дистанционном взаимодействии. Важно, чтобы пациент осознавал потенциальные ограничения телемедицины, особенно в случаях, требующих непосредственного физического осмотра, хотя порой обстоятельства не оставляют иного выбора.
Какие основные биоэтические дилеммы связаны с заморозкой яйцеклеток?
Главная этическая проблема в этой сфере связана с исчерпывающим информированием пациентки о всех возможных перспективах, ограничениях и потенциальных рисках процедуры. Необходимо четко объяснить, что концепция «безрискового деторождения» является мифом, даже при использовании самых передовых технологий. Если речь идет о долгосрочной криоконсервации для «отложенного родительства», обусловленного карьерой или личными мотивами, женщине следует полностью осознавать будущие сложности. Поскольку визит к врачу часто сопровождается стрессом, исследования показывают, что пациенты не всегда полностью усваивают или корректно воспроизводят полученную информацию. Врач, в свою очередь, также может упустить важные детали. Вопросы информирования, безусловно, выходят за рамки лишь репродуктивной сферы. Остается открытым вопрос о необходимости ограничения сроков хранения яйцеклеток, как это практикуется в некоторых странах. Также встает проблема прав на этот биологический материал, помимо самой женщины, учитывая, что посмертная репродукция уже перестала быть фантастикой. Существуют различные мнения относительно судьбы «лишних» яйцеклеток: их возможное пожертвование другим женщинам, передача для научных исследований или утилизация.
Насколько этично геномное редактирование?
Этичность геномного редактирования соматических клеток в терапевтических целях не вызывает сомнений. Более того, этот подход обещает решение многих медицинских задач, которые иначе могут оказаться неразрешимыми. Основные дебаты разворачиваются вокруг вмешательства в человеческий эмбрион. Как только технология достигнет доказанного уровня безопасности и надежности, вероятно, она будет интегрирована в медицинскую практику и для коррекции эмбрионального развития. Однако, как и с любой другой инновацией, требуется неукоснительное соблюдение этических принципов, обеспечивающих баланс между потенциальной пользой и риском. Недопустимо проводить эксперименты на людях в чисто научных интересах; польза для пациента всегда должна превосходить возможные риски. Соблюдение этических норм критически важно для формирования доверия между испытуемыми и врачами-исследователями, а также между обществом и биомедициной в целом. Именно поэтому в сфере клинических испытаний этическая оценка, включая стандарты информированного согласия, строго регламентирована. Наибольшую тревогу вызывает потенциальное использование геномного редактирования эмбрионов для создания так называемых «дизайнерских детей». В этом контексте поднимается вопрос о «биотехнологическом совершенствовании человека» и угрозе возникновения нового вида социального неравенства, если такая технология будет доступна лишь избранным. Сюжеты о «природных» и «усовершенствованных» людях, изменениях человеческой природы и новом общественном устройстве уже давно нашли отражение в кинематографе. Кроме того, возможности геномного редактирования часто интерпретируются как «игра в Бога». Готов ли человек к подобной «роли» — это вопрос не столько технический, сколько, прежде всего, этический.
Должны ли врачи уважать желание пациента отказаться от лечения, даже если это приведет к его смерти?
Согласно действующему российскому законодательству, это право пациента, при условии, что он является автономной и дееспособной личностью, полностью осознающей фатальные последствия своего решения, например, отказа от операции. Тем не менее, врач обязан приложить все возможные усилия, чтобы убедить пациента в необходимости предложенной терапии, донеся до него всю серьезность такого выбора. Гораздо более сложная ситуация возникает, когда отказ от лечения касается детей. В экстренных случаях медики могут действовать в наилучших интересах ребенка, даже если родители придерживаются иного мнения. Однако, когда родители сознательно прекращают лечение ребенка, аргументируя это, например, вредностью «химии» или собственным эмоциональным выгоранием от ухода за больным, защита интересов маленького пациента становится крайне затруднительной. У врачей ограничены возможности влияния на таких родителей, но, разумеется, необходимо использовать все доступные средства.
Почему в донорстве органов важна анонимность?
В случае прижизненного донорства анонимность не предусмотрена, так как донором может выступать только совершеннолетний кровный родственник. Однако при посмертном изъятии органов анонимность критически важна для предотвращения возможных претензий со стороны родственников умершего к реципиенту, а также для исключения предвзятого отношения реципиента к донору по религиозным, национальным или иным признакам. Принцип врачебной тайны является основой доверия между врачом и пациентом, а в трансплантологии эта проблема стоит особенно остро. В соответствии с российским законодательством, медицинские работники не вправе разглашать информацию о доноре и реципиенте.
